Специальный «Золотой лев» Венецианского кинофестиваля, оригинальный ремейк культового американского фильма «Двенадцать разгневанных мужчин», первая картина Никиты Михалкова за девять лет, прошедшие с выхода «Сибирского цирюльника» – о фильме «12» можно было прочитать везде, где только можно, еще за две недели до его выхода в прокат.
Если вы делали это, как и я, то в кинотеатре вам будет неинтересно. Потому что известно, что и зачем прячет на полке в начале фильма герой Сергея Маковецкого. Известно, что несет в зубах по улице разгромленного чеченского города черная собака (разглядеть это и ужаснуться можно только на самых последних кадрах). И самое главное – известно, что Михалков снял не совсем ремейк. Да, двенадцать присяжных в течение двух с лишним часов на повышенных тонах обсуждают, виновен или нет чеченский подросток Умар в убийстве своего приемного отца, отставного российского офицера. Но «12» отличается от американской картины финалом, и вообще, это очень русское кино, поэтому какие там ремейки.
Режиссер прошелся по всем актуальным для своей страны темам (агрессивная ксенофобия, «еврейский вопрос», православие как спасение, эхо чеченских войн, пошлость на ТВ, бездействие кричащей о «демократических силах» интеллигенции и т. п.), высказавшись о наболевшем по полной программе. Иногда слишком уж заметно, что он передал героям свои взгляды, известные публике по его интервью и публичным выступлениям. Михалковскими словами говорят двенадцать замечательных актеров, представляющие своими героями различные социальные и национальные группы российского населения: Сергей Маковецкий (успешный физик), Валентин Гафт (пожилой еврей), Сергей Гармаш (хамоватый таксист), Алексей Петренко (бывший метростроевец), Юрий Стоянов (инфантильный телепродюсер), Сергей Арцыбашев (надутый правозащитник), Михаил Ефремов (актер-балагур), Сергей Газаров (хирург-кавказец), Алексей Горбунов (директор кладбища), Виктор Вержбицкий (специалист по строительству), Роман Мадянов (заикающийся декан) и сам Никита Сергеевич (бывший офицер ГРУ, ныне рисующий на даче акварельки) с длинными седыми волосами и голубыми контактными линзами. Практически у каждого из них в фильме есть «своя» сцена, позволяющая ему произвести особое впечатление на зрителей. Но даже роли второго плана – например, судебный пристав в исполнении Александра Адабашьяна – не лишены характерности и прописаны Михалковым так же тщательно, как и двенадцать главных.
Ничего удивительного, конечно, да никто и не станет удивляться: Никита Сергеевич Михалков – действительно великий художник, и претензии общественности, с которыми он обычно сталкивается, не зря возникают к нему как к политически активному деятелю культуры, а не как к режиссеру. В фильме «12» встречается как множество ярких сцен и тонких деталей (меня так просто убила фраза гафтовского героя «Я видел ее фотографию»), так и немало проколов и переборов, к которым при желании можно придраться, даже признавая успешность фильма в целом. Допустим, нельзя не признать, что самостоятельное расследование, предпринятое присяжными, выглядит шитым белыми нитками или что в финале, когда возникает вопрос дальнейшей судьбы Умара, морализатор Михалков играет до обидного ненатурально. Но дело не в этом, Бог ему судья или кто там заведует художниками. Главной темой картины для меня – у вас, конечно, может возникнуть другое впечатление, – стал вовсе не мотив человеколюбия и справедливости, а чеченская линия, проработанная не менее убедительно, чем все остальные. Эпизод боевиков на привале, где происходит внезапный, но не неожиданный обмен репликами на русском языке, очень показателен для всей истории с противостоянием Чечни и России, как и эпизод с ненужной уже зачисткой помещения, где прячется ставший сиротой мальчик. А короткая сцена яростного боя, в котором осколком убивает собаку (нет, не ту собаку, что появится на самых последних кадрах), мне кажется равноценной более продолжительной и тоже жуткой сцене высадки союзников в спилберговском «Спасении рядового Райана».
Безусловно, Никита Михалков снял фильм о войне и мире внутри каждого отдельного человека, о борьбе добра и зла и о прочих вещах, которые настолько очевидны и правильны, что кому-то, уверен, покажутся выспренными банальностями. Но чеченские сцены, из которых зритель узнает предысторию обвиняемого, складываются параллельно в еще один фильм – антивоенную драму, сравнимую с лучшими образцами жанра. Жанр этот, в силу понятных причин, не терпит фальши и пафоса, и замечательно, что режиссеру удалось (пусть и только в этих сценах) избежать поводов для укоров.
Кирилл Логинов, специально для Sibnet.ru
Мнение редакции: показ этого фильма не надо пропускать
