Редакция Sibnet.ru представляет читателям рассказ из литературного цикла "Хакасский horror", написанный с использованием легенд и мифов Хакасии.
Я увидел эту новость, когда ел купленные в киоске салат и бутерброды. Вот до чего доводит офисная работа — мне было уже лень идти в столовую, хотя она и находится в десяти минутах ходьбы от нашего здания. Вместо этого я покупаю в киоске на первом этаже сомнительные салаты и не менее подозрительные бутерброды. Уношу все это на свой четвертый этаж, где и обедаю, не отрываясь от монитора. Но хуже всего поступают те мои коллеги, кто берет вместо салатов "второе блюдо" из того же киоска. Как отвратительно воняют эти котлеты, разогретые в офисной микроволновке! А если в киоск завезли рыбу, то это просто кошмар.
"В Хакасии на берегу реки нашли третью за последние месяцы оторванную руку. Все руки — правые, и принадлежали мужчинам. В милиции отметили, что связи между тремя находками пока не установлено. Личности людей, которым принадлежали отрезанные руки, также еще не удалось установить. Местные жители предполагают, что руки могут принадлежать жертвам организованной преступности или даже кораблекрушений. Сообщается, что…".
Дальше читать я не стал. Закрыл новостной сайт, выбросил остатки еды в мусорное ведро и достал из тумбочки сигареты. Мусмал вернулся. И судя по всему, он снова хочет есть!
Эта история случилась давно. Я тогда еще учился в школе и жил в небольшом хакасском поселке. В это лето родители уехали в долгую командировку, а меня на все каникулы оставили с дедом. Я не жаловался. С дедом было интересно, он рассказывал мне разные истории, иногда брал с собой в лес собирать грибы и ягоды. Кроме того, утром мне было дозволено спать сколько хочется, а вечером никто не загонял в постель. Я мог до поздней ночи смотреть старенький черно-белый телевизор или играть во дворе маленького покосившегося домика. В то злополучное лето я и встретил Мусмала. И потерял деда. Это произошло в один день.
Первую руку нашел местный рыбак, когда утром отправился готовить лодку к сплаву по реке Абакан. Оторванная рука плавала в небольшой заводи, где рыбаки оставляли свои суденышки. Ее качало водой, и она стукала закоченевшими костяшками в борт лодки. Тук! Тук! Тук! Будто просила взять ее на борт. Рука была правая.
Через несколько дней ребятишки пошли купаться на запруду. Один из них чуть не утонул от страха, когда увидел в воде еще одну руку. Пальцы были крепко сжаты и торчал только указательный. Когда этот палец вынырнул из реки и указал прямо на мальчишку, тот заорал так громко, что сбежалась половина поселка. Родители схватили своих детей и увели их по домам, строго настрого запретив больше ходить купаться. А руку отправили в райцентр на экспертизу. Позже выяснилось, что она принадлежала пастуху из Таштыпского района.
Когда на берег выбросило шестую руку, но уже не в нашем поселке, а в соседнем, мой дед засобирался в дорогу. Полдня он пропадал где-то в поселке, а вернувшись домой, принялся собирать рюкзак.
— Деда, ты куда?— Ой, внучек, дело есть у меня важное. Мусмал проголодался и выбрался из своей норы, нужно усмирить его.
— Кто такой Мусмал?
— Это злой дух, внучек. Древний хакасский дух.
— Деда, это Мусмал людей съел, руки которых нашли у реки?
— Да, это он. Ладно, время у меня еще есть, давай расскажу тебе про него. Садись рядом.
Закурив самодельную папиросу, дед начал свою историю. Мы сидели на крыльце, солнце уже садилось, а над поселком стояла тишина, нарушаемая лишь редким лаем собак и шумом ветра в деревьях. Я смотрел как горит огонек дедовой папиросы и внимательно слушал.
— Я узнал это от своего отца, а он от своего отца. Раньше, когда на этих землях жили одни хакасы, все знали, что кроме людей и животных, нас окружают духи. Сейчас мало кто верит в них, но они по-прежнему существуют. Из-за того, что мы забыли про них, они стали реже выходить к людям. Но есть добрые духи, а есть и злые. Главными злыми духами у древних хакасов считались Поончах и Мусмал. Поончах — это черт, которых приходил к людям в образе красивой женщины и уговаривал их повеситься. Часто его жертвами становились те, кто потерял душевный покой и поддался на искушения Поончаха. Он обещал, что после смерти люди встретят тех, кого они потеряли, или же найдут свое счастье на той стороне жизни.
А вот Мусмал — это людоед. Говорят, что он выглядит наполовину как человек, наполовину как медведь. Он годами спит в своей норе где-то в лесах Хакасии, но если проснется, то выходит на охоту, чтобы набить свое брюхо. После этого он опять надолго впадает в спячку, пока его кто-нибудь не разбудит…
— Кто же его будит? — спросил я.— Тот, кто попробует человеческое мясо.
— Как папуасы в Африке? Разве у нас кто-то ест людей?
— Как папуасы, да. Нет, конечно, у нас людей никто не ест. Но иногда такое все-таки случается. Сегодня я прошелся по поселку, узнавал новости. Оказывается, несколько недель назад в лесу под Таштыпом заблудились туристы. Они долго бродили по лесу, и один из них погиб — его придавило деревом. У них уже давно кончилась еда, лесом они прокормиться не могли — городские, нежные люди, с чего их вообще понесло в тайгу? В общем, товарища своего они от голода зажарили.
— Ничего себе! — воскликнул я. Почему-то в тот момент эта история про туристов показалась мне даже более страшной, чем легенды о духе-людоеде.
— Да, такое дело. Вот Мусмал почуял человеческое мясо и пробудился. Теперь он будет убивать людей, пока не наестся или его кто-нибудь не остановит. Есть древнее хакасское заклинание, которое может усыпить Мусмала. Его нужно произнести три раза, глядя ему прямо в глаза. Это я и собираюсь сделать. А ты будешь сидеть дома и ждать меня.
— Нет, деда! Я пойду с тобой! — закричал я.
— Даже не выдумывай! — оборвал он меня. — Мне тебя родители не для того доверили. Дома посидишь, я недолго буду. Завтра рано утром уйду, может к ночи и управлюсь. Кумекаю я, где Мусмал жилище себе выбрал — за старым хакасским кладбищем, что на перевале. Злые духи любят такие места.
— Постой деда, а почему он выбрасывает руки? — спросил я.
— После еды Мусмал идет на реку и пьет. В реку он кидает правую руку человека, потому что в ней сила человека. Если он проглотит эту силу, она может убить его изнутри. Поэтому он кидает руку в воду, чтобы ее унесло течением подальше от его норы. А остальное сжирает вместе с костями. Сила у человека в правой руке, ей он работает, творит, ест и здоровается с другими людьми. Эта рука и ее энергия и может убить духа.
— Дед, а я…
— Ладно, хватит разговоров, — он выплюнул папиросу и поднялся с крыльца.
Так бы он и не взял меня, но я не оставил ему выбора. Утром, притворившись спящим, я слушал, как он скрипит половицами. Затем хлопнула дверь. Выждав еще немного, я быстро вскочил, оделся, рассовал по карманам кой-какие мелочи и побежал за дедом. Я понимал, что если быстро выдам себя, то он просто прогонит меня домой. Поэтому я вышел ему на глаза только вечером, когда дед остановился на отдых. Оторвав взгляд от костра, он удивленно уставился на меня.
— Внук!
Какими только словами он меня не ругал, какие только кары не сулил на мою голову и не только.
— Ремнем тебя драть надо! — кипятился дед.
Но делать ему было нечего, отправлять меня домой по вечернему лесу он, конечно, не стал.
— Ну, смотри, внучек. Ты не думал, что я тебе сказки рассказывал. Мы идем навстречу настоящему чудовищу. Не боишься?
— С тобой, деда, я ничего не боюсь, — заверил я его.
Дед решил не откладывать дело на утро. Мы вышли к старому кладбищу, когда солнце почти село за горизонт. Я ожидал видеть обычные для кладбищ кресты и заборчики, но там все было по-другому. На небольшой полянке глубоко в землю было вкопаны грубо отесанные каменные плиты. Ни имен, ни дат, ничего на них не было. Может древние хакасы не умели писать, подумал я. Деда я про это спрашивать не стал. Он был очень сосредоточен, шептал что-то себе под нос и даже не смотрел на меня. Он так быстро шел, что я отстал от него.
И он был прав! В нескольких метрах от кладбища мы увидели вырванные с корнями деревья, которые валялись возле большой дыры в земле. Тогда то мне и стало по-настоящему жутко. Дед, наконец, обернулся ко мне, начал что-то говорить, но тут из норы выскочило оно — чудовище! Это был Мусмал — наполовину человек, наполовину медведь.
Я выкурил сигарету в офисном коридоре, а потом позвонил на вокзал и забронировал билет до Хакасии на следующее утро. Начальник выслушал мою байку про заболевшего родственника с явным недоверием, но мне было плевать. У меня было дело, которое я должен был закончить раз и навсегда. Идя по улицам Новосибирска, я понял, что даже не помню как выглядит мой родной хакасский поселок. Уехав оттуда сразу после окончания школы, я никогда туда не возвращался. Даже не приехал на похороны отца, а потом и матери. Я пытался навсегда выкинуть из головы то, что сделало мои волосы седыми задолго до взросления, и убило моего деда. Но теперь я понял, что должен сделать это, должен навсегда остановить чудовище, чтобы оно больше никому не причинило зла. Так хотел мой дед, и он не испугался тогда в лесу возле старого кладбища. И некому закончить его дело, кроме меня.
Оглушающий рев вырвался из медвежьей головы, сидящей на огромном человеческом теле, сплошь заросшем густой жесткой шерстью. Красные злые глаза сверкнули и Мусмал, тяжело ступая по земле, двинулся к деду.
— Ниик-азах айна кара нама узут! — громко произнес дед на хакасском языке.Мусмал остановился и зарычал.
— Ниик-азах айна кара нама узут! — повторил дед.
И тут чудовище бросилось к нему.
— Ниик-азах айна ка… — вскричал дед, но не успел закончить.
Мусмал ударил его своими длинными медвежьими когтями прямо по лицу. Дед упал и я увидел, что чудовище вырвало ему губы и язык. Дед пытался что-то сказать, но изо рта лишь хлынула кровь. Тогда он протянул вперед свою правую руку и буквально всунул ее в пасть Мусмалу. В правой руке сила человека, она может убить его изнутри! Но Мусмал отпрянул от деда. Он оторвал правую руку деда и отбросил ее в сторону. Потом он сожрал все остальное. А я сидел на земле, словно приклеенный к одному месту. От ужаса я не мог пошевелиться. На моих глазах Мусмал пожирал моего деда, а я просто сидел. Я не мог ни закричать, ни убежать. Когда Мусмал подошел ко мне, слизывая с морды кровь, я взглянул в его красные глаза и заплакал. И тут он рыгнул мне прямо в лицо. В запахе этой чудовищной отрыжки была плоть моего деда и звериная вонь. А потом он ушел. Мусмал наелся.
Тогда, конечно, мне никто не поверил. Все решили, что деда задрал обычный медведь. А позже я уже сам заставлял себя в это поверить. Это был просто медведь, обычный медведь, твердил я себе. Больше в то лето никто не погиб. Тело деда окончательно насытило его, и дух уснул. Спал он долго, пока вновь не проголодался.
Съев свою последнюю китайскую лапшу быстрого приготовления, я растянулся на полке поезда. Совсем скоро я снова встречусь с чудовищем. Но я не буду читать заклинание, мне мало того, чтобы он просто уснул. Его нужно убить. Я, как и мой дед, протяну ему правую руку. Потом кто-нибудь найдет ее у берега реки. А потом Мусмал съест меня вместе с костями и левой рукой. И это будет его последней едой. Ведь я левша.
